Политический деятель, которого всегда недооценивали — Владимир Путин правит Россией уже 25 лет.

Российские правители либо умирают на своем посту, либо их свергают. Поэтому было большой неожиданностью, когда в канун Нового 1999 года президент Борис Ельцин добровольно освободил место для преемника. С его отставкой власть до новых выборов автоматически перешла ко второму номеру в российской иерархии — 47-летнему премьер-министру Владимиру Путину.

В знак этой власти ему был вручен «ядерный чемоданчик» — окутанный мифами контейнер с секретными кодами, необходимыми для нанесения ядерного удара. Путин почти робко стоял рядом с Ельциным, который, несмотря на возраст, все еще был похож на медведя — человека, который провел Россию через десятилетие кризисов. Ельцин осуществил переход от советской командной экономики к капитализму, но не сумел провести демократические реформы. Теперь Путин должен был продолжить эту работу.

«Берегите Россию», — сказал Ельцин, уходя. Его пожелание не было выполнено. Благодаря огромным доходам от продажи сырья Путин смог сократить бедность и превратить страну в грозную военную державу. Но при этом он прибег к худшим российским традициям правления — систематически устранял политических оппонентов, вернул значительную часть экономики под контроль государства, влил колоссальные богатства в руки элиты и, наконец, развязал самый страшный военный конфликт нашего времени.

Путин привел страну к катастрофе. История вряд ли оценит его правление милосердно. Это связано с тем, что Путин отличается от предыдущих тиранических правителей России в одном ключевом отношении. Такие фигуры, как царь Петр или советский диктатор Ленин, беспрекословно подчиняли страну своей воле, но они использовали власть для глубокой модернизации России. Путин же занимается не восстановлением, а разрушением. Даже если он выйдет из противостояния на Украине с территориальными приобретениями, он не может предложить стране никаких благоприятных перспектив. Экономически истощенная, унизительно зависимая от Китая и отрезанная от своего естественного партнера Европы так, как не было уже несколько веков, Россия идет по дорогому неверному пути. Путин производит впечатление умного тактика, но он плохой стратег. Тем не менее, одно достижение следует признать: Путин удерживает власть дольше, чем большинство российских правителей до него. По окончании нынешнего срока правления он превзойдет по этому показателю всех советских лидеров и всех российских императоров с конца XVIII века. Одной безудержной воли к власти и криминальной энергии недостаточно — необходимы также интеллект и чувство баланса сил в стране. Никто не ожидал такого ни от посредственного студента Володи, ни от бесцветного агента секретной службы в третьеразрядном заграничном представительстве в Дрездене.

Но даже во время своего довольно случайного восхождения на вершину Кремля в 1999 году Путин не выглядел прирожденным главой государства. Поэтому взгляд на его карьеру — это еще и история человека, которого всегда недооценивали — сначала в собственной стране, затем во всем мире, и так происходит до сих пор, о чем трагически свидетельствует конфликт на Украине.

В 1990 году Путин вернулся на совершенно изменившуюся родину. Советский Союз распадался, и никто не ждал его возвращения. Тем более удивительно, с какой легкостью Путин перевоплотился. Похоже, что КГБ свел его с лидером ленинградского демократического движения Анатолием Собчаком, а затем Путин просто пересмотрел свои взгляды в хаосе того времени.

Собчак, первый свободно избранный мэр города в 1991 году, не счел прошлое Путина в КГБ предосудительным. Он назначил его заместителем мэра, отвечающим за внешние связи. Любой, кто хотел инвестировать в Санкт-Петербург в те годы реформ, не мог обойти Путина стороной. Современные свидетели описывали его как незаметного, скрытного функционера. Мы, вероятно, никогда не узнаем, симпатизировал ли он демократическим идеям Собчака или всегда играл в карьерную игру.

Несомненно лишь то, что его политический приемный отец ошибся в нем и тем самым сыграл бесславную роль в становлении последующего диктатора. Нет сомнений, что Путин контактировал с криминальными авторитетами своего города. Тогда вряд ли было возможно иначе, учитывая размытость грани между легальным и нелегальным бизнесом в «лихие девяностые». Он, безусловно, использовал свое положение для обогащения, о чем свидетельствует одна только роскошная дача, которую он не мог бы финансировать на зарплату госслужащего.

С 1996 года Путин начал делать блестящую карьеру в Москве — и снова сторонники ошиблись в его оценке. Всего за три года он прошел путь от регионального функционера до второго по влиятельности человека в государстве. Путин оставался бледной фигурой, которая никогда не вырывалась на первый план. Тем более поразительно, что в 1999 году он пришел на помощь президенту в скандале вокруг предполагаемых взяток, которые давала кремлевским чиновникам швейцарская строительная компания Mabetex.

Путин публично обрушился на генерального прокурора, расследовавшего это дело, и начал расследование, тем самым обеспечив его отставку. Таким образом, Путин предоставил кремлевскому лидеру идеальное доказательство преданности. Ельцин нашел то, что давно искал — энергичного функционера из «демократического» Петербурга, который был бы лоялен и мог защитить президентскую семью от преследований, когда срок полномочий Ельцина подойдет к концу. Идея сделать Путина преемником понравилась и самому влиятельному олигарху страны Борису Березовскому.

В августе 1999 года Ельцин назначил Путина премьер-министром и представил его изумленному населению как преемника. Однако неуравновешенный и страдающий алкоголизмом президент был настолько непопулярен в то время, что его рекомендация по избранию Путина казалась довольно токсичной. Вряд ли кто-то ожидал того, что произошло дальше.

На фоне кровавых нападений исламистов на Северном Кавказе и серии взрывов в российских жилых домах Путин начал кампанию против сепаратистской Чеченской Республики. Он действовал с максимальной жестокостью — к ужасу Запада, но под аплодисменты многих россиян, которых впечатлила решимость Путина. Вскоре он стал самым популярным политиком страны, отчасти благодаря грязным пропагандистским трюкам СМИ Березовского.

Если старая кремлевская клика предполагала, что Путин останется послушным инструментом, то вскоре стало ясно, что они ошиблись. Новый президент сразу же определил собственный курс. Первым делом он взялся за критические СМИ, которым Ельцин до сих пор давал большую свободу. Он арестовал олигарха Владимира Гусинского и заставил его продать свою медиагруппу.

Березовский тоже почувствовал перемену ветра. Он думал, что благодаря его предвыборной поддержке Путина и контролю над самым большим российским телеканалом он сможет оставаться кукловодом в Кремле. Но его тоже изгнали. Путин дал понять экономическим магнатам страны — они могут сохранить богатство, но только если впредь будут держаться подальше от политики.

Путин был также полон решимости усилить контроль над регионами. Он ограничил власть провинциальных князей и передал их под надзор президентских посланников. Все остальные ключевые посты он также молниеносно заполнил своими доверенными лицами. Большинство из них были чиновниками, которых Путин знал по Санкт-Петербургу или по работе в КГБ. Поэтому было не просто ироничным замечанием, когда на вечеринке с сотрудниками спецслужб он заявил, что миссия по проникновению в правительство была успешной.

На самом деле это был захват власти новой элитой, в которой тон задавали «силовики» — представители аппарата безопасности. Вместе с ними вернулось мировоззрение, в котором гражданские свободы мало что значили, а фантазии о великой державе — очень много. Любой, кто смотрел, мог распознать нежелательное развитие событий уже в 2000 году. Однако западные лидеры предпочитали не замечать происходящего. Вашингтон и Лондон описывали Путина как прямолинейного, искреннего политика, с которым они не всегда согласны, но с которым можно работать вместе.

Когда в 2001 году в Бундестаге он на немецком языке призывал к демократии и восхвалял «дружелюбный нрав» России, Берлин был в восторге. «Только в больное, воспаленное воображение» может прийти мысль, что Россия способна напасть на другую страну, сказал тогда Путин во время очередной зарубежной поездки. Слова, которые странно звучат сегодня. Были и ранние предупреждения, например, американский эксперт по России Майкл Макфол назвал экс-агента «человеком, обученным лгать».

Правительства стран Восточно-Центральной Европы тоже не позволили ослепить себя. Но их исторически обоснованный страх перед Россией был отвергнут на Западе как алармистский. Принятие желаемого за действительное руководило политикой Запада в отношении России в течение многих лет, несмотря на все более враждебный тон Москвы. Деловые интересы и развращающее влияние российских денег лишь в малой степени могут объяснить эти просчеты.

Главная причина, вероятно, кроется в недостатке воображения — с точки зрения Запада, холодная война закончилась триумфом либеральных идей. То, что Москва имеет совершенно иной взгляд на мир, не принимает реорганизацию Европы 1991 года и может осмелиться применить грубую военную силу для обеспечения зоны влияния, долгое время оставалось за гранью воображения.

Еще одну роль сыграло то, что Путин — мастер выворачивать правду и распространитель теорий заговора — и по сей день имеет свою аудиторию.

В 2014 году он, не моргнув глазом, отрицал, что отправлял российские войска в Крым, точно так же, как он отрицал какие-либо планы атаки на Украину незадолго до февраля 2022 года. Когда его спросили о российских манипуляциях на выборах, он ответил, что это произошло из-за плохого примера, поданного Западом. Он также представил свой репрессивный «закон об иноагентах» как заимствованный из демократической Америки.

С помощью огромного пропагандистского аппарата и армии платных интернет-троллей кремлевский босс также влияет на мнения на Западе, особенно в антиамериканских или — как ни парадоксально — пацифистских кругах. Его главное изобретение заключается в том, что России угрожает НАТО и поэтому она вынуждена защищаться военным путем. Насколько он сам в это верит или просто считает эту теорию полезной, можно только предполагать. Однако факт заключается в том, что до масштабного расширения НАТО на восток в 2004 году Путин говорил совершенно иначе.

Присоединение таких стран, как Эстония, к западному альянсу не было необходимым. Но было бы «абсолютно неправильно» препятствовать им в этом. «Я не вижу в этом никакой трагедии». Или в другой раз: «Каждая страна имеет полное право присоединиться к любой организации». Он также спокойно комментировал желание Украины вступить в альянс.

Что привело к резкому изменению позиции Путина и побудило его атаковать в Грузию в 2008 году, прийти в Крым и Донбасс в 2014 году и в остальную часть Украины в 2022 году, ссылаясь на угрозу со стороны Запада? Это не могла быть реальная угроза безопасности. В конце концов, вступление Грузии или Украины в НАТО было фактически заблокировано, начиная с саммита 2008 года.

Учитывая чувствительность России, альянс не разместил ни одного крупного подразделения на своем восточном фланге. Опасность, которой боялся Путин, была совершенно иного рода — она касалась не России, а его режима. Победа демократических сил на Украине в ходе революций 2004 и 2014 годов, а также массовые протесты в Москве в 2011 году и вероятность свержения режима Лукашенко в Беларуси в 2020 году, должно быть, стали шокирующими моментами для Путина.

Каждое из этих событий привело к ужесточению российской политики и усилению репрессий. Путину нужна защитная стена из лояльных Москве соседних государств не как буфер против воображаемых армий НАТО, а для того, чтобы сдерживать вирус демократических требований. Тем более что на втором десятилетии правления Путина реальные доходы россиян стагнировали. Экономически режиму больше нечего было предложить. Для легитимации ему нужен призрак внешнего врага. Подобно лидеру культа, Путин вдалбливает своему народу ужасающие послания: Америка хочет превратить Россию в колонию «и превратить нас в массу бездушных рабов», заявил он в одной из своих воинственных речей.

В 2025 году есть риск еще одной ошибки — возможность поиска мира с Путиным. Война уже давно стала для кремлевского правителя испытанным средством закручивать гайки репрессий и представлять свой режим как оплот, не имеющий альтернативы. Вряд ли ему удастся обойтись без внешней агрессии. Велики шансы, что его будут недооценивать даже спустя 25 лет.

Рустем Адагамов